Бай Ливэньсю не знал, что с ним не так, но он услышал голос в своих ушах: «Иди, иди, если ты не пойдешь, будет слишком поздно, если ты не пойдешь, ты снова пропустишь это». ...
Он заткнул уши, но голос все уговаривал его, а сердце болело все сильнее, как будто вот-вот потеряется что-то важное.
Наконец, Бай Ли Вэньсю развернулся и побежал в быстром темпе, оставив предложение: «Скажи отцу, мне нужно разобраться с чем-то важным!»
«Ваше Высочество! Ваше Высочество! Ваше Королевское Высочество!»
Бай Ли Вэньсю оставил все позади, зная, что, если сделает шаг позже, у него этого больше никогда не будет.
В этот момент лицо Юнь Чжу было потрясено, глядя на национальное достояние, запечатанное в сокровищнице. Меч, который должен был быть ржавым, задрожал, и раздался треск, как будто его открыли. Это своего рода печать, ржавчина, прикрепленная к корпусу меча, слой за слоем отслаивалась, обнажая золотой свет под ним.
«Меч богини, кричащий...»
В то же время во дворце Цин Инь также произошла дрожь, и вещи, которые изначально были заблокированы, дрожали, как будто они произносили безмолвное имя.
Увидев небесные явления, великий мастер Цинъинь вздохнул, глядя на нового короля Цинъинь, Синъюаня, и сказал: «Король, пророчество тысячелетней давности вот-вот сбудется, и вещи, по которым бродила богиня, находят отклик, и богиня… Я злюсь».
Синъюань, одетый в одежду Цин И, посмотрел на небо и сказал: «Го Ши, мир в хаосе».
Великий Мастер кивнул, вздохнул и сказал: «Да, мир будет хаотичным, и император также рад поставить общую ситуацию на первое место».
Син Юань поправил воротник, повернулся и ушел, оставив предложение: «Я пойму».
Лоюнь внутренний.
Императрица Чи Сивэй поднялась с трона. Она подняла голову и посмотрела в сторону горизонта, но биение в сердце ее продолжалось еще долго, она открыла рот и пробормотала про себя: «Неужели оно придет…»
В то же время один и тот же свет исходил со всех частей материка, а небо и земля изменились.
И Хань Фэй, как будто ее переполняла оставшаяся энергия, перестала молча петь, ее шея согнулась, и она потеряла сознание в коме.
«Поторопитесь! Она мертва? Если она умрет, она сломается!»
«Настраивай! Готовь токсин!»
"быстрый!"
Хан Фэя, находившегося без сознания, снова подставили. Чтобы не дать ей умереть в коме, немногие люди, носившие даосские одежды, применили самый прямой метод - боль.
Таз с водой вылился ей на голову, Хань Фэй проснулась с криком, ее голос почти сорвался, а рана на ее теле снова разорвалась.
«Рана заживает все быстрее и быстрее».
«Похоже, что реконструкция резервуара фильтра идеальна. Если вы продолжите ее несколько раз, вам не понадобится много времени, чтобы стать бессмертным».
«Хахахаха, эта женщина потрясающая. Я слышал, что промокнуть в фильтрованной воде — это все равно, что боль от того, что у нее отняли пальцы».
«Просто проснись. Токсин готов? Готов к токсину. Кстати, позови Патриарха семьи Фанг, чтобы увидеть чудо. В конце концов, разве это не наш самый большой сторонник?»
«Кстати, есть ли какие-нибудь новости от мастера долины десяти тысяч Гу? Что ты скажешь?»
«Не говори этого, хозяин всего лишь советчик, и он не хочет приходить».
«Хм, когда мы добьемся успеха, Долина десяти тысяч Гу станет не чем иным, как нашей сумкой!»
Кто-то вошел, и это был Фан Минчэн, приближавшийся с нерешительным взглядом. Когда он увидел трагедию Хань Фэя, он заколебался и сказал: «Мастера, вы уверены, что на этот раз добьетесь успеха?»
«Ха, малыш, в чем ты сомневаешься? Ты сомневаешься в наших способностях?»
Фан Минчэн поспешно кивнул и поклонился: «Нет, нет! Как вы смеете! Младшие немного волнуются, но младшие верят, что мастера добьются успеха. Семья Фан все подготовила».
Несколько человек в даосских одеждах засмеялись, причем чрезвычайно высокомерно, как будто они предсказывали чрезвычайно прекрасное будущее.
Фан Минчэн повернул голову, чтобы посмотреть на полуживого Хань Фэя, и сказал: «Этот человек — дочь премьер-министра Хана, беглец, разыскиваемый императором? Тогда разве король Цинь тоже не поблизости?»
«Мальчик, чего ты боишься? Слева и справа просто принц, так что не надо бояться!»
Фан Минчэн сухо улыбнулся. Он не знал, чего боялся. В эту ночь он был расстроен, как будто вот-вот должно было случиться что-то ужасно плохое, но не мог об этом подумать. Как только пробный продукт окажется успешным, их семья Фанг станет крупнейшим бенефициаром. С тех пор они войдут в число первоклассных семей, и беспокоиться не о чем.
Подумав об этом, Фан Минчэн снова был немного счастлив.
«Юниоры приготовили ужин для нескольких мастеров, который обязательно придется по вкусу мастерам!»
Несколько мужчин в одеждах Дао показали желанные выражения на лицах, но мастер по имени Лю Саньсин остановил его, его угрюмое выражение мелькнуло с намеком на бдительность, и сказал: «Еще не поздно праздновать, когда ты действительно успешен. Теперь я все еще импортируем токсины. Давайте сделаем это в первую очередь».
Остальные люди имеют право думать об этом. В такой критический момент ошибок быть не может. Его можно праздновать в любое время.
В этот момент Хань Фэй, которая молча опустила голову, медленно подняла голову с ужасным лицом и красными глазами.
"Ты умрешь..."
Лю Саньсин был ошеломлен красными глазами, но затем презрительно сказал: «Смерть? Как умереть? Мы, люди, живы и не боимся смерти».
Хан Фэй не ответил, просто повторил: «Ты умрешь... умрешь...»
Остальные люди неприятно слушали, а буйный человек прямо вынул поджаренное на огне железо.
Это железное клеймо — слово, раб.
Изначально это было то, что было подготовлено для всех тестовых объектов, а вещи, которые они создавали, были их рабами, рабами, которые жертвовали ради них своей жизнью.
«Эй, я должен сообщить тебе сейчас, что говорить, а что не говорить, кажется, ты не узнал свою личность!»
Сказав это, мужчина шаг за шагом приближался с железным клеймом, и его лицо ухмылялось, и железное клеймо тоже излучало горячую температуру. Вполне возможно, что, попав на человеческую кожу, он станет абсолютно несмываемым. отметка.
Хань Фэй не боялась, ее глаза медленно отодвинулись, она перестала смотреть на него, ее глаза были беспорядочными, как будто она что-то искала.
«В любом случае, это выглядит так некрасиво, просто напечатай это на лице!»
Как раз в тот момент, когда железное клеймо уже было близко к смущенному лицу Хань Фэя, как раз в тот момент, когда из-за высокой температуры ее волосы завились, глаза Хан Фэя застыли.
Она тупо смотрела в том направлении, и из уголков ее глаз потекли слезы.
Она сказала тихим голосом: «Ты здесь…»
В следующую секунду в темной комнате раздался крик, похожий на убой свиньи.
Человек с железным клеймом в руке катался по земле от боли, железное клеймо отпечаталось на его глазах, и глазное яблоко взорвалось белым жидким кристаллом.
Все были шокированы и оглянулись.
Белая фигура приближалась шаг за шагом.
